Недавно мне приснился сон. Вроде, это был я и, в тоже время, - и не я... Как будто ветерок принес отголосок какой-то другой жизни. Мысли и чувства - очень похожие на мои, но имеющие странный оттенок, чего-то иного... К тому же, в этом самом самом сне мне приснилось, что я засыпаю и вижу сон!... Сон о чем-то неразделенном. Грустный. Нежный. Сон во сне. Матрешка...
В 'верхнем' сне - я прогуливался. Первая, небольшая, часть прогулки во сне прошла под мелким, моросящим дождиком. Даже не дождиком. Так, мелкая водяная пыль. Вроде, как идешь внутри облака. И вдруг - быстрый переход к солнечному, теплому, почти, безветренному дню. По летнему теплое солнышко, но почему-то, холодное, фиолетовое, бездонное небо.... Город вокруг вроде и знакомый, но и, одновременно, совершенно чужой...
Не знаю, как у других людей, но у меня, когда я иду, мысли выравниваются, постепенно сливаясь в неторопливую реку, и медленно текут в ритме шагов. Сначала их много: разных и о разном, но затем, постепенно, какая-то одна поглощает все остальные. Мысли о делах покрутились, покрутились и ушли. О чем, в конце концов, там думалось, честно говоря, не помню...
Из задумчивости меня вывел звук, похожий на собачий лай. Даже не лай, а так, одиночный 'гав'.
Пес стоял напротив входа в аллею. Встретив мой взгляд, он слегка кивнул головой в сторону аллеи, вроде, как приглашал меня туда зайти. Не знаю почему, но я принял это, немного странное, приглашение и пошел за ним.
Солнце почти зашло, и в аллее уже обосновались сумерки. Да и время года изменилось. Начало осени. Это была очень красивая, каштановая аллея. Очень длинная. Постепенно, размазываясь, ее конец терялся в темноте... Под ногами тихо шелестели листья, нашептывая что-то свое..
Вдоль аллеи, через каждые метров пятьдесят, стояли скамейки. Около скамеек, с обеих сторон, примостилось по фонарю. Пес проводил меня до третьей скамейки и уселся рядом с ней. Я понял, что и мне тоже следует присесть...
Я сидел и смотрел на падающие листья. Вы, наверно, тоже часто это наблюдали, но, скорее всего, мимоходом, особо не вникая в сам процесс. Мне же стало интересно - и я начал следить за листьями...
Наблюдая за падением одного из них, увидел его тень. Она была, совершенно, не похожа на лист и постоянно менялась. Она то съеживалась, то растягивалась, почти до бесконечности, сливаясь с темнотой в конце аллеи, то становилась, по очертаниям, почти, похожей на лист, который ее отбрасывал...
Почему-то, это навело меня на размышления о связи слова и мысли. Очень, очень редко, слово, полностью и правильно, отражает ту мысль, которую хочет выразить человек. Часто, очень трудно подобрать слова, чтобы твой собеседник понял тебя так, как ты этого хочешь, а не так, как он это понимает. А иногда мы и сами говорим одно, а думаем другое... А бывает и, вовсе, прячем за словами второй, а то и третий смысл. Слово может быть одно, а мыслей за ним несколько - и наоборот. Как и тех же теней от падающего листа, за которым я наблюдал. Их было две, так как фонари стояли с каждой стороны скамейки, а лист падал почти посередине.
Часто, мы бы и хотели все сказать - как есть, но, по различным причинам, не делаем этого, маскируя свои мысли общими, может и хорошими, но, в общем-то, ничего не значащими словами...
Так, незаметно, под тихие шорохи уже упавших листьев и мерное мельтешение падающих, я заснул, проваливаясь в еще более глубокий слой сна. И этот мой 'сон во сне' принадлежал ей, но не конкретно кому-то, а, именно - ей. Как объяснить это чувство и состояние - я даже не знаю...
Я чувствую себя супер галантным кавалером. Я, наконец-то, смог уговорить ее сходить в ресторан. Этот ресторан, почему-то, оказался на Елисейских Полях в Париже. Сон - есть сон... Небольшой уютный зал, несколько свободных столиков. За один из них, мы и присаживаемся. Тихо играет скрипка. Подходит официант, и мы заказываем по бокалу шампанского и фирменный салатик. Шампанское - имени той самой вдовы, которая, став вдовой, сумела продолжить семейное дело, да так, что прославилась на весь мир. Как не странно, заказ я делаю по-французски.
Она сидит и думает о чем-то своем. На ее лице играет милая улыбка. Ей хорошо, а это - самое главное... Мы не разговариваем, сидим молча и наслаждаемся мгновением. Иногда, наши глаза встречаются, и она улыбается немножко шире. В ее глазах пробегают веселые чертики. Наконец, шампанское выпито, салатик съеден, - и нам приходиться уходить...
Но сон не заканчивается. Прогулка по Парижу продолжается. Мы идем к Эйфелевой башне. Сворачиваем к набережной Сены на каштановую аллею. Здесь тише и более умиротворенно. Не помню, сколько это занимает времени в реальности, но во сне - мы, почти сразу, выходим на мост перед Эйфелевой башней. На нем очень много туристов и продавцов сувениров. У одного из них, она выбирает себе брелок с видом-миниатюрой Нотр-Дам. Купив билетики до самого верха, садимся в лифт и едем именно туда, минуя первую и вторую площадку. Во сне, мы доезжаем сразу до верха, хотя в реальности - нужно делать пересадку на втором уровне, с одного лифта в другой.
Вот мы и наверху. Далеко внизу, под нами лежит Париж. Она берет меня под руку, и мы медленно обходим площадку. Вечный город любви - как на ладони. В голове кружится много красивых слов, но сказать я их не решаюсь, чтобы, не дай Бог, не испортить ее хорошее настроение. Ветер треплет её волосы. Она смотрит на город, и на ее губах витает улыбка Джоконды. Она красива, как никогда...
Уже стало темнеть. Мы снова, оказались рядом с набережной Сены, на каштановой аллее. Где-то в глубине, слышалась чарующая музыка. Не сговариваясь, мы двинулись к ней. На траве, под огромным каштаном, сидел молодой француз и слушал свой магнитофон. Музыка лилась, захватывала и уносила куда-то в мир мечты. Она отошла от меня, вышла на полянку между каштанами и стала танцевать. Ее тело кружилось, как листок на ветру. Ритмичная, нежная музыка порождала красивые движения, которые завораживали и манили...
Молодой француз, сначала удивленно, а потом с восхищением, смотрел на нее. Затем он перевел взгляд на меня и поднял большой палец вверх. Он был ею покорен. А она танцевала все красивее и красивее, сливаясь воедино с музыкой, вечерней темнотой, Парижем и шаловливым ветерком, набившимся ей в партнеры...
Музыка закончилась, ветерок умчался искать следующую партнершу.
Она остановилась, открыла глаза и пошла по алее. Я догнал ее, взял под руку, и мы пошли в вечернюю мглу набережной Сены. Позади яркими огнями сияла Эйфелева башня.
По реке проплывал прогулочный катер, с кучей горластых туристов. Видимо, очнувшись от её чар, что-то закричал нам вслед молодой француз. Мы обернулись, помахали ему на прощание и пошли дальше. Как ни странно, я снова понял, что он сказал. Это были какие-то стихи. На русском, они звучат примерно так:
'Женщина - дар природы, музыки и огня.
Лечит она иль мучит - нам все одно - любить,
и разве есть выше участь, нежели рядом быть?!.'
Я проговорил их вслух. Она посмотрела мне в глаза, и мы поняли, что прогулка заканчивается. В ее глаза заглянула грусть, а еще там было... разрешение...
Я почувствовал упругость ее губ - и проснулся... А потом, еще долго сидел, не открывая глаз, вновь и вновь переживая нашу прогулку.
В голове крутились разные слова и фразы. Они летали, как осенние листья, падали дол и пропадали...
На аллее было уже темно. Яркие пятна фонарей делали окружающий сумрак еще более темным. Пса рядом уже не было. Это, видимо, означало, что пора уходить. Я встал - и проснулся по-настоящему.
Вот такой, вот странный сон. Было впечатление, что я видел не сон, а прожил частичку жизни. Своей или чужой - понять было невозможно...
Я, потом, неоднократно пытался найти эту аллею. И нашел-таки. Но было одно 'но'. Аллея оказалась - нарисованной!.. Встречали, наверное, такие рисунки. Сейчас их стало довольно много. Аллея была нарисована на глухой стене какого-то склада, выходящего этой стеной на улицу. Это был очень красивый и реалистичный рисунок...
